«Он больше так не растет. Мы можем есть только определенное количество рыбы [из-за] загрязнения, перелов рыбы. Устрицы, абалон - мы так много ели. Раньше наши старушки могли ходить по скалам и подбирать абалона копать палкой. Теперь вы должны практически убить себя, ныряя на пять метров, чтобы получить что-либо", - говорит она.
"Мы были первыми, кто пострадал от колонизации", - говорит Мейсон. «Моя семья - это Гвигал, так что они были буквально «первым контактом» прямо через залив здесь. Я горжусь тем, что у меня такая сильная связь с моей культурой, такая сильная связь с моей семьей, моим сообществом».
"Очень грустно думать о том, как много мы потеряли, но я думаю о том, через что прошли наши люди", - говорит она.
«Мы можем сказать, что это наша страна. Мы все еще здесь. Мы все еще практикуем нашу культуру, все еще говорим на языке. Я горжусь тем, что приехал из Ла-Па. Так что это хорошо».
«На нашем языке это означает «красивая бухта». Несмотря на то, что сейчас все совсем по-другому [по сравнению с] ... 1770.
«Это история о виде с корабля и с берега. И я думаю, что такая история должна быть рассказана по всей Австралии", - говорит она.
«У нас не было палочек для сообщений. У нас были наши плащи, и плащи были сделаны двумя разными способами. Одним из них был бы стежок одеяла. Мать и бабушка начали бы плащ с шкур опоссума", - говорит она.
«Когда детям было около пяти или 10 лет, они изучали методы различного шитья между стежком одеяла и стежком в елочку».
«Выростая аборигеном, вы несете эту культурную ответственность перед страной и заботой о стране. Это происходит на протяжении сотен, если не тысяч поколений до нас, но в настоящее время мы - поколение, которое несет эту ответственность", - говорит Кули.
"Сейчас все не сбалансировано", - говорит Кули. "Наша история устойчивости и заботы об этом древнем ландшафте в этой части страны, быть на грани вымирания, это пугающая вещь для нас - думать, что однажды это может исчезнуть, ужасно".
"Все говорили мне, что вы не можете его выращивать, но у них не было такой древней связи", - говорит Кули. Он пытался и терпел неудачу 50 раз. Но с настойчивостью, тщательным размножением и воспитанием, ему в конце концов удалось заставить цвести одно растение, а затем собрать его плоды, которые известны как «кустовые леденцы».
«Я спросил маму, когда она в последний раз их ела. Она сказала 59 лет. Для меня это было 50 лет. До тех пор я не понимал значения: три поколения, которые едят этот фрукт вместе.
«Я пообещал маме, что возродю завод Five Corners. Это так важно. Это было началом IndigiGrow", - говорит он. Но сердце и душа его плана заключается в том, чтобы передать знания и навыки следующему поколению.
«У меня есть 12 штатных сотрудников, все аборигены, все из местного сообщества La Perouse... и им это нравится».